ОСАДА КОМПЬЕНА В 1430 г. 3 ЧАСТЬ.


 
Пленение Орлеанской Девственницы под Компьеном. Миниатюра из «Деяний Карла VII» Марциала Оверньского, 1480 г. Национальная библиотека Франции, Париж.


Обычно пленением Девственницы внятное изложение осады Компьена в русскоязычных (и не только) книжках и заканчивается. Но не будем забывать, что захват Жанны произошел в самом начале осады и был лишь эпизодом (для осажденных, несомненно, горьким) в длительной эпопее Компьенской кампании. 
К чести Гийома де Флави, чье имя оказалось опорочено надуманным «предательством», комендант Компьена сумел организовать упавший духом французский гарнизон на дальнейшую борьбу, и мы можем лишь гадать, каких усилий это ему стоило.




5.     «Правильная» осада.

26 мая, через три дня после пленения Девственницы, Филипп Добрый перенес свою ставку из Кудена в Ла Венетт и поселился в аббатстве Святого Корнелия. Бургундцы приступили к осаде по всем правилам военого искусства своего времени.

К концу мая осаждающие возвели напротив предмостной бастиды большой бульвар – дерево-земляное укрепление, снабженное сильным гарнизоном и артиллерией. В строительстве бульвара принимали участие 32 плотника и 31 землекоп из Льежа под командой «мэтра бульваров» Клэ Рэя. В непосредственой близостиот оборонительного пояса Компьена бургундцы соорудили несколько бараков, легких укрытий из плетней, земли и досок, которые соединили с бульваром глубокой траншеей. Бараки заняли пехотинцы и стрелки, ведущие непрерывное наблюдение за осажденными арманьяками. Вскоре бургундцы приступили к массированному обстрелу вражеских позиций.

 

«У герцога было несколько больших машин, направленных против городских ворот, которые метали огромные камни, нанося большие повреждения воротам, мостам и мельницам, – писал Монстреле. – Некоторые из последних были разрушены к большому горю жителей. Среди прочих бедствий, причиненных этими машинами, была гибель молодого дворянина двадцати двух лет отроду по имени Луи де Флави, коий приходился братом сеньору Гийому де Флави, губернатору Компьена.

Все были сильно огорчены таковым несчастьем сеньора Гийома; однако тот, хоть и был весьма опечален, скрыл свои чувства, дабы поддержать дух своих людей; вскоре, поощряя их старание, он велел менестрелям играть, как будто ничего не случилось; они ремонтировали крепостные валы, стараясь сохранить их защиту, но, несмотря на это, те были сильно повреждены машинами.

Неподалеку ото рва /бургундцы/ построили маленькие деревянные  бараки, в которых стража укрывалась от опасности. Также было заложено несколько минных галерей в соответствии с распоряжениями сеньора Жана де Люксембурга, которые хоть и были очень глубокими, хорошо замаскированными и дорого обошлись, принесли мало пользы».

 

В первой половине июня увязшие под Компьеном бургундцы получили два важных известия. Первое было воспринято с воодушевлением, поскольку свидетельствовало о благополучном развитии стратегического плана кампании: 8 июня англичане вступили в Париж, изгнав из окрестных замков гарнизоны арманьяков. Второе известие требовало немедленной военной реакции: банды льежцев, вопреки протестам своего епископа Жана Хайнсберга, вторглись на бургундскую территорию и принялись разорять приграничные земли графства Намюр.

Беспорядки в Намюре совпали с осадой Компьена, что дало окружению Филиппа Доброго основание подозревать льежцев в связях с лагерем арманьяков. Как бы там ни было, герцог Бургундский решил, не прерывая осады, оказать своим новообретенным подданным военную поддержку. 12 июня из-под Компьена в Намюриз выступил отряд в количестве 600-800 человек, возглавляемый Антуаном де Круа.

Бои с льежцами продлятся до 1431 г., пока сила бургундского оружия и вспышка чумы не вынудят предводителей мятежников принять унизительные условия мирного договора. Башня Монторгуэй будет разрушена, а сами льежцы выплатят репарацию в размере 100 000 английских ноблей.

 

                                ***

На смену ушедшим войскам прибыл английский корпус (по разным данным 1 000 – 2 000 человек, преимущественно лучников) под командой графов Хантингдона и Арундела. Получив подкрепление, Филип Добрый произвел перегруппировку сил. Англичане разместились в Венетте, герцог с главными силами перешел в Марньи и в форт напротив предмостной бастиды, а корпус Жана де Люксембурга отмаршировал в Суассон. Английский капитан Монтгомери, сдав прибывшим соотечественникам командование над английским контингентом, вернулся в Нормандию.

Обострение внешнеполитической обстановки вынудило бургундский штаб к активным действиям. В ходе стремительного ночного штурма бургундцам удалось ворваться в предмостную бастиду. Остатки гарнизона форта (около 10 французов погибло на месте, еще несколько человек утонули) укрылись в Компьене. Бургундцы завалили ров с водой (кювет), усилили бастиду артиллерией и сильным гарнизоном, и продолжили бомбардировку городских кварталов.

Закрепляя успех, осаждающие соорудили в районе Венетта наплавной мост через Уазу и перенесли боевые действия на левый берег. Английский отряд под началом графа Хантингдона переправился через реку, пересек Компьенский лес, достиг Крепи-ан-Валуа и после ночного марша разгромил отряд крестьянских ополченцев возле Вербери. Французский командир по имени Жан д’Урс попал в плен и в назидание остальным был повешен.

Одновременно бургундцы провели серию операций на правом берегу, расширяя внешнее кольцо осады и очищая от вражеских гарнизонов стратегически важные пункты. В Клермоне была расквартирована рота сеньора де Савеза (контролировала операционную линию Крей-Муи-Бове, находившуюся в руках арманьяков), в Гурнее, гарнизон которого предпочел капитулировать, разместилась рота сеньора де Кревкера.

10 июля в Нуайон прибыла герцогиня Изабелла Португальская. Ее сопровождали португальские арбалетчики, а также артиллеристы во главе с Альнэ де Бритхо. 13 июля опытные португальские пушкари включились в осадные мероприятия, а герцог Бургундский получил возможность скрасить однообразные осадные будни свиданиями со своей супругой.

 

Ян ван Эйк. Портрет Изабеллы, инфанты Португальской. Копия с несохранившегося оригинала. Музей изящных искусств, Дижон.


 15 августа Филипп Добрый получил известие о смерти бездетного герцога Брабантского. Поскольку Бургундец претендовал на освободившуюся вакансию, требовалось его личное вмешательство в дележ брабантского наследства.

«Узнав об этом происшествии, – вспоминал Монстреле,  – герцог Бургундский назначил наиболее преданных ему капитанов, которым следовало руководить продолжением осады Компьена, а именно, маршала армии сира Жака де Бриме, сира Юга де Ланнуа, сеньора де Савеза и некоторых других, кои должны были сотрудничать с графом Хантингдоном и его англичанами. Таким же образом он отправил гонцов в Суассон с письмами для сира Жана де Люксембурга, в которых просил его без промедления прибыть к Компьену, чтобы возглавить армию».

Отдав последние распоряжения, Филипп устремился в Брабант, а Изабелла Португальская вернулась со своим двором в Артуа. Всеми компьенскими делами отныне стал распоряжаться Жан де Люксембург.


6.     Продолжение «правильной» осады. Жан де Люксембург.

К своим 39 годам этот представитель младшей ветви Люксембургского дома, ведущего род от самого Карла Великого, сделал блестящую военную и придворную карьеру. Рыцарские шпоры сеньор Жан получил в 1412 г., когда под штандартом своего дяди Валерана де Сен-Поля, коннетабля Франции, воевал с арманьяками при Сен-Реми-дю-Плэн. Впоследствии Жан де Люксембург, не жалея себя, преданно служил монсеньору герцогу: во время осады Алебодьера отважный рыцарь потерял глаз, при Монс-ан-Виме получил ранение в лицо. Филипп Добрый щедро оплачивал ратные труды своего вассала: Жан де Люксембург стал губернатором Артуа, Генеральным капитаном Пикардии, Первым лейтенантом герцога Бургундского и рыцарем Золотого Руна.

 

Жан де Люксембург, граф де Гиз и де Линьи, сеньор де Боревуар. Миниатюра из «Большого гербовника Золотого Руна», 1430-е гг. Национальная библиотека Франции (Арсенал), Париж.


Люксембург решил сузить кольцо блокады с помощью строительства новых фортов вокруг Компьена, а также сосредоточить основные военные усилия на левом берегу Уазы. 28 августа сеньор Жан перенес свою ставку в аббатство Руаолье рядом с фермой Сен-Жермен. Неподалеку от монастыря, на опушке Компьенского леса, бургундцы возвели т.н. «Большую башню» («legranttour»), бастилию, которая должна была контролировать лесные дороги, ведущие к Компьену. Гарнизоном башни командовали Жан де Креки и Флоримон де Бриме. Еще одна большая бастилия была сооружена на расстоянии одного с половиной выстрела из лука от Пьерфонских ворот. В ней разместилось 300 солдат.

На правом берегу Уазы также выросли новые укрепления: в дополнение к бульвару напротив предмостной бастиды бургундцы возвели два небольших форта рядом с дорогой в Клеруа. В одном расположились бойцы Ги де Руа и Обера де Фолльвиля, в другом – генуэзские и португальские арбалетчики булоньского рутьера Канара. Главные силы англичан, руководимые графом Хантингдоном, по-прежнему квартировали в Венетте.

 

                                      ***

Длительная осада без видимого результата постепенно подрывала дисциплину англо-бургундской армии. Солдаты роптали, наиболее неустойчивые дезертировали, уменьшая и без того скромные силы осадающих. Надежда бургундцев и англичан на то, что пленение Девственницы подорвет боевой дух французского гарнизона, рассеялась как дым.

Компьенский комендант Гийом де Флави держал своих подчиненных в железной узде дисциплины, немедленно пресекая любое проявление пораженческих настроений. Он постоянно слал гонцов в королевскую ставку, требуя военной и финансовой помощи. Карл VII по своему обыкновению избегал решительных шагов, скармливая компьенскому капитану пустые обещания. Сначала король писал о том, что в Реймсе собирается армия из преданных дворян, что туда со дня на день прибудут шотландцы и он сам. Затем королевский секретарь отправил Флави известие о том, что король уже выступил в поход, однако досадные задержки пока не позволяют ему немедленно придти на выручку осажденному Компьену. В итоге 20 августа вместо деблокирующей армии компьенцы в лице своего городского казначея получили лишь 100 ливров, коими Карл VII одарил своих верных вассалов.

Тем не менее, в октябре крупные силы арманьяков (по разным оценкам от 2 до 4 тысяч человек) стали концентрироваться в окрестностях Санлиса. Французами командовали опытные капитаны маршал де Буссак, Потон де Сентрай, Этьен де Виноль Ла Гир, Жак де Шабан, Риго де Фонтень, Лэн Жирон, Луи де Вокур и другие. Общее руководство осуществлял Людовик де Бурбон, граф де Вандом.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ.

ФИЛИПП ДОБРЫЙ. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ.

Филипп Бургундский родился 31 июля 1396 г. в Дижоне. В это время его дед, Филипп Храбрый, укреплял свою личную власть при французском королевском дворе, а его отец, Жан Неверский, сражался с турками во славу французского рыцарства, как самого христианнейшего воинства Европы. Двор герцогини Маргариты Баварской какое-то время квартировал неподалеку от Дижона, в Рувре, затем перебрался в Париж. Маленький принц путешествовал вместе с матерью, свыкаясь с буднями кочующего отеля. Из столицы подросшего Филиппа перевезли в Гент, где он провел большую часть своего детства. Фландрия, которая, по словам поэтессы Кристины Пизанской, являлась «самым богатым, самым благородным и самым большим христианским графством», стала новообретенной родиной для бургундского наследника. Приставленные к Филиппу преподаватели обучили его чтению и письму на французском и фламандском языках, привили юному принцу любовь к литературе. Филипп обожал рыцарские романы и с большим удовольствием готов был, как читать их самостоятельно, так и слушать на ночь. А вот в овладении немецким языком и латынью принц так и не преуспел.

Филипп полюбил «северные земли», т.е. Фландрию, Артуа и Пикардию, полюбил и Гент, столицу фламандских сукноделов. Современники справедливо подметили странную коллизию в поведении правителей Бургундского дома: герцоги частенько с оружием в руках усмиряли гентских смутьянов, зато безо всякой опаски отдавали гентцам на воспитание своих наследников. Гентцы, в свою очередь, с нежностью относились к юным принцам и принцессам, что не мешало им поднимать восстания всякий раз, когда эти повзрослевшие принцы и принцессы становились государями. Бургундский историк Филипп де Коммин по-своему прагматично объяснил это явление:

«Больше всего им /т.е. гентцам/ хотелось иметь слабого государя, и вполне естественно, что они любили государей до тех пор, пока те были детьми и не имели власти, а когда они становились сеньорами, их никогда не любили».

В восемь лет Филипп получил титул графа де Шароле и был обручен с французской принцессой Мишелью Валуа, которая через четыре года стала его законной супругой. В 19 лет воинственный граф де Шароле пожелал во что бы то ни стало вступить в ряды королевского оста и сразиться с переправившимся на континент англичанами. Жану Бесстрашному пришлось чуть ли не силой удерживать своего единственного наследника от рокового шага. Разгром французской армии при Азенкуре и гибель в сражении двух бургундских принцев, Антуана Брабантского и Филиппа де Невера, поселили в душе графа де Шароле ненависть к англичанам. Через год, во время переговоров Жана Бесстрашного и Генриха V в Кале, это чувство только окрепло: вызывающее поведение Хамфри Глостера, который смотрел на Филиппа, как на пустое место, глубоко оскорбило молодого бургундца. Впоследствии взаимная неприязнь между ним и Глостером будет черной нитью проходить через англо-бургундские дипломатические отношения.

Филипп подолгу не видел отца. С головой погрузившись во французские проблемы, тот редко посещал Бургундию. Зато Жан Бесстрашный исправно присылал распоряжения относительно сбора все новых и новых средств на амбициозные проекты, чем основательно опустошал казну и подрывал и без того ослабленную экономику своего княжества.

Двор Филиппа де Шароле пребывал в Генте, откуда принц, в отсутствие Жана Бесстрашного, руководил «северными землями». Южными территориями, Двумя Бургундиями, управляла Маргарита Баварская, двор которой попеременно квартировал в Дижоне и Рувре. Таким образом, бургундский наследник был вполне готов к будущему правлению и принятию самостоятельных решений. Так, например, в 1419 г. Филипп стал посредником в территориальном споре между Жаклин Баварской, дочерью давнего союзника и родственника Бургундского дома Гийома Геннегауского, и льежским епископом Жаном Безжалостным, которого поддерживал германский император Сигизмунд.

Филипп имел высокий рост и крепкое здоровье. В числе его увлечений, помимо книг, были спорт и военные упражнения. Принц великолепно держался в седле, прекрасно фехтовал и метко стрелял из лука. В отличие от своего отца, он имел добродушный нрав, любил веселую компанию, ценил юмор и нравился женщинам. При жизни он получил несколько прозвищ, например «Терпеливый» или «Смелый». Однако в историю он вошел под именем Филипп Добрый («Le Bon»), хоть это доброе прозвище ему дали уже после смерти.

В 1419 г., после убийства Жана Бесстрашного в Монтеро, Филипп, в возрасте 23 лет стал герцогом Бургундским.

Обычно, Филиппа Доброго представляют по портрету, исполненному Рогиром ван дер Вейденом за несколько лет до смерти герцога. Т.е. мы видим человека преклонного возраста. Во время осады Компьена Филиппу исполнилось 34 года, он был молод и полон сил.
Однако сохранился портрет 30-летнего герцога, на котором Филипп смотрится, практически, мальчишкой.
Оба портрета я привожу ниже.

 


+5
x
Наплюсовали на 2
Реклама

Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии. Регистрация тут.