Бригандинный доспех: от надгробия Отто фон Орламюнде до бригандины из Мюнхена.

К.А. Жуков.

Бригандинный доспех: от надгробия Отто фон Орламюнде до бригандины из Мюнхена.


Вопрос построения силуэта, «архитектуры» бригандинного доспеха, без сомнений, лежит в области конструкции: от выкройки несущего слоя до расклада пластин. Реальность изучения подобных защитных одежд 14 столетия сталкивается с рядом сложностей. Во-первых, явно недостаточная материальная база. Во-вторых, весьма спорные моменты в деталях многих изобразительных источников, не взирая на их подробность, которую соблазнительно объявить фотографической. В-третьих, материальная база далеко отлична от нуля и, зачастую, вступает в противоречие с изобразительной базой, вызывая больше вопросов, чем окончательного понимания предмета. Кроме того, главный информативный ресурс, касающийся рыцарского снаряжения — надгробия европейских аристократов, чрезвычайно часто представляют историю под покровом налатных сюрко, которые маскируют конкретные детали конструкции доспеха, оставляя к рассмотрению лишь абрис.

Данная статья посвящена  спорным моментам точки бифуркации в середине-второй половине треченто, когда романская манера доспеха (да и костюма) окончательно уступила место готическому силуэту, со всеми вытекающими следствиями: от конструкции до общей стилистики.

Закат «романской моды» в защитном снаряжении иллюстриован в источниках если не исчерпывающе, то достаточно полно. Бригандины, добытые в ходе раскопок места битвы при Визби 1361 года, стали настоящей школой европейского оружиеведения. Что характерно: они в основном совпали с материалом изобразительного материала первой половины-середины 14 столетия, снабдив данный класс источников колоссальным кредитом доверия (о котором речь пойдет ниже).

Основные черты позднего романского стиля хорошо известны. Это «бочкообразный» абрис корпусной защиты с прямыми образующими, как на боках, так и в передней и задней сфере. Блестящие примеры позднейшего бытования этих доспехов дают упомянутые бригандины из Визби, а также надгробия типа памятника Вальтера фон Бопфингена 1359 г. (Рис. 1)

Рисунок пластин на доспехе германского рыцаря демонстрирует важнейший элемент конструкции, которому суждено было изменить весь облик защитного снаряжения в Европе — монолитный нагрудник. Обратим на него пристальное внимание.

В 40-50 гг. 14 столетия начался процесс сексуализации костюма, выразившийся в появлении приталенных облегающих одежд, не обошедший стороной и доспехи. Большой вопрос: что было генератором процесса изменений — военная или гражданская мода? В любом случае, нельзя не признать обоюдного влияния на глубинных, культурологических уровнях.

Изменения в доспехе коснулись, в первую очередь, силуэта, не затронув основной конструкции. Боковые образующие корпусных панцирей приобрели дугообразные изгибы внутрь, что привело к лучшему облеганию торса. Отсутствие вещественных находок археологии или антикварных образцов не позволяют выделить конкретные детали кроя пластин и несущих основ, однако, тенденция понятна и доступна реконструкции: как умозрительной, так и практической.

Пример иллюстрируется посредством хрестоматийных изобразительных памятников, неоднократно привлекавшихся к исследованиям. Это барельеф с Распятием из миноритской церкви в Вене (рис 2, 2а.), надгробие графа Ото фон Орламунде 1340 г. (видимо, установленное непосредственно после смерти графа или несколько позднее) (рис. 3) и надгробие Рудольфа 4 маркрафа Баден-Дюрлахского 1346 г., аббатство Лингенталь, Баден-Баден. (Рис. 4)

Во всех случаях мы видим незначительный «прогиб» боковых образующих в сторону корпуса воинов. Не вполне понятно даже, что имелось в виду: банальное расклешивание нижней части доспеха, или «неполноценное» приталивание, за счет усадки кроя  по бокам? Любой вариант не отрицает важного факта — начался отход от романского силуэта к совсем иной эстетике. Хотя, как  свидетельствуют источники, они продолжали сосуществовать, как минимум двадцать лет — с 1340 до 1360 гг.

Главной чертой памятников данного типа является изгиб (усадка кроя)  панциря лиш в одной плоскости. В этом легко убедиться, обратившись к представленным примерам, или взяв любой родственный памятник.   Мы привели надгробие Рудольфа баденского в верхнем ракурсе  сознательно, ибо оно демонстрирует  характерную особенность всего типа: грудная чать доспеха практически прямая и не имеет даже намека на облегание торса, который, естественно, имеет куда более сложную  конфигурацию.

До сих пор открыт второстепенный в рамках заданной проблематики вопрос устройства наспинника. Существуют разные мнения на этот счет. Материальные источники не могут пролить свет на него, а все скульптурные памятники выполнены в виде барельефов или контурных изображений, которым невозможно заглянуть за спину. Определенную (но не окончательную) информацию дают иллюминированные рукописи. Например, прекрасная «Римская история» Тита Ливия из билиотеки Св.Женевьевы, Париж (работа первого мастера Библии Жана де Су, около 1370 гг.) (рис. 5а-в).

Здесь представлены бригандины, которые мало отличаются от панцирей из Кроссбетингена (Визби). Все та же конструкция с боковыми клапанами, закрывающими спину, хотя набор пластин прорисован в виде горизонтальных полос, в отличие от вертикальных  на готландских образцах.

Дальнейшая эволюция бригандины была связана, в первую очередь, с трансформацией монолитного нагрудника. Этот процесс описал еще Клод Блэр в своей работе фундаментального значения «Euripean Armour» (1958). Нагрудная пластина значительно увеличилась в размерах и приобрела выпуклуб форму, что не могло не сказаться на крое несущей основы, наборе сопутствующих пластин и, конечно, геометрии самого доспеха. Впоследствии это привело к появлению кирасы: сперва крытой тканью (как известный образец из Баварского Национального музея), а потом и полноценной «белой», засиявшей полированной сталью без каких-либо помех. Все они объединены общим характерныым «Х»-образным силуэтом с резко очерченной талией и крупным выпуклым нагрудником, достигающим талии.

Этот момент весьма спорный, так как с точки зрения истории занимает ничтожный промежуток времени — был ли процесс одномоментным, или выделился в отдельный эволюционный этап? Превратилась ли условная бригандина Отто фон Орламюнде в бригандину из Мюнхена непосредственно, или существует промежуточное звено?

Казалось бы, логика развития систем требует промежуточного звена, пусть даже на коротком этапе эксперимента. Источники, на первый взгляд, данный тезис подтверждают, что отражено в профильных исторических исследованиях еще в 20 столетии. Но детальный анализ изобразительной базы середины 14 века требует поднять этот вопрос снова, на новом уровне понимания материала.

Итак, обозначим конкурирующие тезисы:

1.Силуэт, сформированный дуговыми образующими с боков, наподобие перевернутых скобок ")(" трансформировался в силуэт «Х» с резко обозначенной талией посредством изменения формы и размеров нагрудной пластины.

2.Описанный процесс имеет некую середину, когда нагрудник лишь «начал путь от диафрагмы», сообщив очертаниям доспеха полноценную приталенную форму, но не обозначив талии в виде жесткого перехода под углом.

Если верен первый тезис, то весь массив надгробных и прочих изобразительных памятников 1350-1370 гг. следует признать условностью, или,  как минимум, неверно понятым каноном.

Обратимся к конкретным примерам. Условно предположительный промежуточный этап, существование которого предстоит доказать, можно обозначить как тип «бригандина фон Фалькенштайна» по имени владельца надгробия Йоханнеса фон Фалькенштайна (1365 г., Арнсбург) (Рис. 6).

Кажется, что все определяющие черты говорят о справедливости второго тезиса. Налицо выпуклый нагрудник, достигающий диафрагмы, продолженный на талии серией узких горизонтальных пластин и подолом, закрывающим основание бедер. Упомянутый выше «кредит доверия» заставляет уверенно говорить о реальности переходного звена между примитивными «уталенными» бригандинами типа фон Орламюнде к развитому «типу Мюнхен».

Однако не все так просто. Анализ анатомического строения человека говорит о заметных нарушениях или условностях изображения. Локоть, который должен находится на уровне диафрагмы, не вполне совпадает с нижным срезом нагрудника. Кроме того, готические статуи всегда имели несколько вытянутые очертания, что было связано с тем, что зритель смотрел на них снизу вверх и это позволяло скрадывать нарушение пропорций, вызыванные аберрацией дальности. Манера исполнение успешно применялась и на статуях., находящихся на одном уровне со зрителем в угоду модной тенденции. Кроме того, возникает закономерный вопрос: отчего пластины на талии проступают через тканевую основу (как это всегда  бывает на вещественных образцах более позднего периода), а на подоле нет — мы видим ровную поверхность? Опять же, многие надгробия своего времени исполнены с достоверно проработанными сюрко, которые собираются складками ткани на некоторых сгибах тела, как например, замечательные памятники с той стороны пролива Ла-Манш: Вильяма Брюса из Пикеринга (умер в 1346) и Николаса де ла Беша из Алдворта (умер в 1348 г, статуя установлена не ранее 1360-х гг.) (Рис. 7-8).

Складки ткани в районе талии изображены более чем убедительно. Нечто похожее, хоть и в иной технике, демонстрирует надгробная плита Роберта Альбина из Хэмпстеда (1360 гг.). Тем более убедителен сей пример, что доспех, скрытый сюрко, несомненно тяготеет к «типу Мюнхен»  с выраженной талией, которая проработана покрытая все теми же складками. (Рис. 9)

Сравнение двух рядов изображений (а их можно продолжать, вплоть до перехода количества в статистику) принуждает исследователя внимательнее присмотреться к «типу Фалькенштайна». Не являются ли горизонтальные полосы не проработкой пластин, но складками материи? И не является ли вытянутая талия, образующая характерный силуэт «переходного звена» в виде двух перевернутых скобок ")(", всего лишь данью готической моде? Ели ответить положительно, то, например, надгробие Ульриха 5 фон Штайнаха (Некарштайнах, Германия, 1369 г.), демонстрирует именно матерчатые складки, а не пластины, тем более, что доспех изображен покрытым сюрко. (Рис. 10). Аналогичные примеры можно множить. Приведем один их них — весьма показательный: Герман фон Еверштайн 1350 г, аббатство Амелунгсборн. Сюрко проработано без всяких складок, что по сути говорит в пользу первого тезиса. (Рис. 11).

Вывод очевиден: мы имеем дело именно с неверной трактовкой изобразительного канона. По крайней мере, аргументы принуждают усомниться в незыблемости классических позиций тезиса 2. Академическая добросовестность требует рассмотреть доводы другой стороны.

В самом деле, даже если принять версию грубого изображения складок на талии ( что не трудно, учитывая то, что относительно примитивные надгробия Германии не могут сравниться с рафинированными английскими памятниками), опровергает ли это существование переходного звена, описанного выше?

Во-первых, внимательный анализ надгробий «типа Фалькенштайна» говорит об одном важном моменте: в передней плоскости все панцири изображены с плавным переходом от округлого нагрудника к подолу. Не настолько схематичны скульптуры Священной Империи, чтобы обходить вниманием подобные детали. Грубая прорись складок не отрицает того факта, что основные геометрически черты лат в Германии передавали со всей достуупной достоверностью. Проведем линию примеров. Надгробия Альбрехта 2 графа Барби 1350 г., Йогана фон Катцнеленбогена 1357 г., Рудольфа 2  фон Заксенхаузена 1371 г. (Рис. 11-13).

Во всех случаях показаны совершенно однотипные панцири. Главной таксономической чертой является именно плавный переход от нагрудника к подолу, как на боках, так и спереди. Причем, в первом случае явственно представлен неразвитый вариант с укороченной грудной пластиной без характерных округлых очертаний в боковых участках. Заметим также, что граф фон Барби изображен в бригандине без каких-либо складок, но с прорисованными горизонтальными пластинами-полосами. Продолжает линию аналогий скульптурная традиция Альбиона (точнее, традиции). Рассмотрим надгробия Роберта Экхарда 1353 г., Реджинальда Кобхэма 1361 г. и Ральфа де Кневинтона 1370 гг. Причем, последний памятник выполнен в виде рисунка на плите. (Рис. 14-16).

Все характерные черты совпадают. При этом, памятник кавалера ордена Подвязки Реджинальда Кобххэма явственно относится к произведениям искусства высокого класса и не может быть подвергнут обычной критике схематизма или грубого изображения. Плита Ральфа де Кневинтона, относящаяся к иной изобразительной манере, полностью подтверждает информативность первых двух (да и некоторых предыдущих) надгробий.

Окончательную тучку в соперничестве двух мнений ставят барельефы из бамбергского собора 1370 гг., а так же надгробные статуи, иллюстрирующие типичную германскую традицию последней трети 14 века, когда нагрудник укладывался поверх несущей основы. Барельевы из Бамберга представляют короткие овальный нагрудные пластины, которым подходит поздний русский термин «зерцала», абсолютно точно не опускающиемя ниже диафрагмы. Изображение талии и подола в виде плавных переходов бросает вескую гирю на чашу весов второго тезиса. Сходной геометрией и конструкцией обладает нагрудник с надгробия Альбрехта фон Липурга 1374 г. (Вюртемберг). Он несколько более развит, осанщен вырезами для подмышек в силу своей больше ширины, и опускается ближе к талии. У его брата — Конрада, умершего в 1376 г. нагрудник превращается в почти полноценный нагрудник кирасы, формирую характерный силуэт в виде «Х». Аналогичное устройство имеет бригандина Конрада фон Зайнсхайма из Швайнфурта 1369 г., что несомненно демонстрирует эволюционный переход от простого к более сложному. (Рис. 17-18).

Изучений изобразительного материала позволяет усилить выводы тезиса 2: эволюция доспеха переходного типа также не была одноактной. Короткие «зерцала» бамбергских барельефов и нагрудники «типа Фалькенштайна» удлиннялись постепенно, «поглощая» переходные пластины: от 3-4 до 1-й. Ярким примером служит надгробие Рудольфа 2 фон Заксен-Анхальтского 1373 г., где нагрудник (крытый тканью в обычной манере бригандинного доспеха) продолжен всего одной переходной пластиной, за которой следует пластина на талии-пояснице, как на привычных доспехах «типа Мюнхен». (Рис. 19).

Реконструкцию подобных доспехов представляется возможным произвести согласно превосходно информативной статуе св. Георгия в Пражском Градце. Это тот редкий случай. когда трехмерность изображения сочетается с дагеротипическими подробностями и отсутствием налатной котты — проклятия современных оружиеведов. Статуя иллюстрирует доспех в нагрудником переходного типа: достаточно длинного и выпуклого, но не закрывающего бока торса. Продолжен он одной переходной пластиной-полосой (не считая редуцированной  пластины в цекоративном вырезе по центру). Рассмотрим оригинал и графическую реконструкцию, котороую любезно выполнил по авторской отрисовке А.Пичугин (Москва, КИР «Дижон»). (Рис 20-22).

И реконструкция бригандины св. Георгия Пражского:

Согласно проделанной работе представляется возможным сформулировать следующие выводы:

1.Переходный тип бригандины, скорее всего, существовал. По крайней мере, не взирая на всю весомость аргументов против, такое мнение имеет право на жизнь в куда больше степени.

2.Эволюция переходного типа так же была связана с зарождением вторичных форм со все более удлинняющимся нагрудником и уменьшающимся числом переходных пластин от диафрагмы до талии воина.

Остается открытым тема построения точной статистики и, связанных с нею, эволюционных рядов. Ведь чиаттель мог убедиться, что многие разновидности доспехов имеют значительное пересечение во времени, а значит, ждут своего исследователя.

+35
x
Наплюсовали на 8
Реклама
Макс Шишкин
— Маладэц, да!© ))))
Herzog
был я в том музейчике.
хороший музейчик!
Клим
ну то, блин, рекомендованный к посещению музейчик.
в Метрополитен, жалко, так просто не попасть, блин.
Шикарная статья и классная реконструкция в конце.
Эдуард
Клим, вроде статуя в Пражском граде не очень старая
Клим
Это точная копия с оригинала, который хранится под крышей. Оригинал 1370 гг.
Клим
Другую копию, кстати, наблюдал в музее Виктории и Альберта.
Konev
  • Konev
  • 09 декабря 2012, 16:57
  • 0
Клим, на Орламюнде и Бопфингене бригантины практически идентичные, причём они конкретно «уталеные». Но конструкционно это же бригантина из Кюзнаха. Какого ж хрена все «кюзнахи» лепят как висби-бочки, или я чёго то не уловил? Единственное что тут не точно, так это цельный ли нагрудник у Орламюнде. Или он всё же набран из пластин.
Клим
1. Бопфинген не утален, а Орламюнде — утален.
2. Нагрудники во всех случаях монолитные.
3. Точная конструкция их абсолютно невыяснима, хотя, есть варианты предположения.
Konev
А почему у Бопфингена монолитный нагрудник? Просто странно получается, если есть нагрудник, то уталенность очевидно обязательна, а вот если нагрудника нет (т.е. 3 нагрудные пластины) может ли присутствовать уталеность? Допустим по пластинам Кюзнаха точно можно сказать что спина притянута к поясу (анатомично)
Konev
Клим
Нет, вовсе не так. Кто сказал, что короткий нагрудник обуславливает уталенность?
У Бопфингена он монолитный, потому, что он так проработан. Тут спорить категорически не о чем.

Одно дело, что что-то к чему-то притянуто, другое, что форма заложена в выкройку. Для Кюзнаха никакой приталенной выкройки категорически не нужно с точки зрения конструкции.
Konev
  • Konev
  • 09 декабря 2012, 18:31
  • 0
Ага щас вот нашёл побольше изображения Бопфингена, заклёпки по периметру точно. Тогда получается, что развитие монолитного нагрудника вообще пошло гораздо раньше уталенности?
Клим
Конечно. Т.К. сперва появился монолитный нагрудник, а уж его развитие определило форму дальнейшей эволюции всего доспеха.
Это хронологически абсолютно следует одно из другого.
Николай
Понимаю что немного не в тему, но неплохо бы и о Халкисе замолвить словечко :)
Клим
Николай: Халкиде.
Будет позже.
Valeran
А какая раскладка пластин у бригандины системы «надгробие Отто фон Орламунде» 1340-1350 гг.
Клим
Valeran: передок очевиден, спину запросто можно делать, как на верденской бригандине со Скамьи Левита.

Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии. Регистрация тут.