Славяне и гунны. Часть 3

Продолжение.Начало тут:

mreen.org/NikolayBurlankov/slavyane-i-gunny-chast-1.html

и тут:

mreen.org/NikolayBurlankov/slavyane-i-gunny-chast-2.html

Как известно:

“Текст «Getica» Иордана нелегко поддается переводу на русский язык. Переводчик должен был постоянно остерегаться слишком гладких фраз, так как латынь Иордана неправильна и грамматически иногда совершенно непоследовательна… Переводчик хотел бы еще отметить, что текст Иордана требовал очень пристального вглядывания в него, осмотрительного отношения к передаче некоторых слов и оборотов…

Как в латинском тексте оригинала, так и в русском переводе сохранено деление на параграфы, принятое в издании Моммсена. Впрочем, эти параграфы при наборе другим форматом не могут во всех случаях точно совпадать с моммсеновскими, и прежде всего потому, что в издании Моммсена деление текста проведено не по фразам, а по группам строк...”

Вот как Иордан описывает Аттилу (мы приведем сначала латинский текст, после чего его перевод на русский и другие языки и рассмотрим варианты перевода):

“…vir in concussibne gentium natus in mundo, terrarum omnium metus, qui, nescio qua sorte, terrebat cuncta formidabili de se opinione vulgata, erat namque superbus incessu, huc atque illuc circumferens oculos, ut elati potentia ipso quoque motu corporis appareret; bellorum quidem amator, sed ipse manu temperans, consilio validissimus, supplicantium exorabilis, propitius autem in fide semel susceptis; forma brevis, lato pectore, capite grandiore, minutis oculis, rarus barba, canis aspersus, semo nasu, teter colore, origenis suae signa restituens qui quamvis huius esset naturae, ut semper magna confideret, addebat ei tamen confidentia gladius Martis inventus, sacer apud Scytharum reges semper habitus…”

В переводе обнаружится следующая странная вещь.

В начале этого отрывка Иордан явно описывает Аттилу как очень величественного:

«Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов,  ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наводил на все трепет, широко известный повсюду страшным о нем представлением. Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился.»

А вот далее Иордан почему-то сбивается на описание карлика с приплюснутым носом и малюсенькими глазками:

«По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутый сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом (кожи), он являл все признаки своего происхождения»

Какие такие «ВСЕ признаки» своего происхождения? Какого-такого «происхождения»? (Вообще говоря,  «приплюснутый нос» скорее говорит о негритянском происхождении!).

Чуть раньше Иордан пишет про ПРОИСХОЖДЕНИЕ Аттилы: “…Is namque Attila patre genitus Mundzuco, cuius fuere germani Octar et Roas, qui ante Attilam regnum tenuisse narrantur, quamvis non omnino cunctorum quorum ipse, post quorum obitum cum Bleda germano Hunnorum successit in regno…” или “…Этот самый Аттила был рожден от Мундзука, которому приходились братьями Октар и Роас; как рассказывают, они держали власть до Аттилы, хотя и не над всеми теми землями, которыми владел он. После их смерти Аттила наследовал им в гуннском королевстве вместе с братом Бледою...” – т.е. «происхождение» Аттилы самое благородное – царское!

А Приск Панийский высказался еще определеннее: “… и он сам, Аттила, ХОРОШЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ, и наследовав отцу своему Мундиуху, сохранил благородство во всей чистоте”[7].  Странное впечатление возникает, не правда ли?

По поводу носа Аттилы — приведем несколько средневековых его изображений в профиль:

 mreen.org/gallery/user/NikolayBurlankov/438/13966/ 

Какой-то он (нос) несколько НЕ приплюснутый…

Однако даже если тут в самом деле описываются некие «неславянские народы», не надо забывать, что Иордан писал спустя сто лет после Аттилы (закончил труд в 551 году), и никак не мог быть очевидцем. А потому, как он – и из какого народа – произвел Аттилу, который «являл все признаки своего происхождения» — большой вопрос.

Но если ВНИМАТЕЛЬНО рассмотреть текст латинского оригинала, а также варианты этого же текста на английском, французском и немецком языках,  и разобрать их, а также варианты их перевода, как рекомендует всеми уважаемый переводчик, «по группам строк» — то обнаружится уже целый ряд странных вещей!

Итак, данная фраза, при всех несогласованностях, имеет со всех языков вполне идентичный по смыслу перевод, вполне соответствующий “{182}… Говорили, что войско его достигало пятисот тысяч. Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов,  ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наводил на все трепет, широко известный повсюду страшным о нем представлением ”.

Данный фрагмент на всех языках также в целом вполне соответствует русскому переводу: “Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество.”

Данный фрагмент также вполне соответствует: “Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился”

А вот тут уже начинаются странности.

Латинское “forma” имеет несколько значений, среди них:

1) форма, вид (f. agri H; corporis C); образ, облик (f. humana Q);

2) лицо, лик, обличье (f. reliquaque figura C);

3) наружность, внешность (virgines forma excellente L);

4) красота (f. muliebris C; injiciet manum formae senectus O);

5) изображение, рисунок, фигура, образ (formae virorum clarissimorum C; formas in arenis describere L)

Латинское “brevis” также можно переводить по разному:

1) короткий, недлинный (hasta Nep; iter V — ср. 2; trajectus Cs);

2) невысокий, низкий (frons M; statura Su; pleraque Alpium breviora L); малорослый (homo corpore brevis Su);

3) мелкий, невзрачный, небольшой (mus, forma O; folia H);

4) сокращённый, краткий, сжатый (narratio, epistula C; sententia Q): in breve cogere H сказать в немногих словах, сократить;

5) умеренный, скромный (cena H);

6) короткий, непродолжительный, кратковременный (tempus C; nox Cs; ira b. furor est H)

Собственно, про РОСТ в латинском оригинале ничего нет! И как-то совершенно не получается перевести латинский оригинал как “он был невысокого роста”, как в английском или немецком вариантах. Русский перевод как “По внешнему виду низкорослый”, в принципе вполне возможен, но это далеко не единственный и не самый основной вариант перевода.

Гораздо более вероятным был бы перевод, как НЕВЗРАЧНЫЙ или СКРОМНЫЙ ОБЛИК или ВНЕШНОСТЬ!

Вполне может быть, что “formabrevis” вообще относится к предыдущей фразе, и тогда ее перевод будет: “…доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился, но НЕДОЛГО”, т.е. благосклонность и благодарность Аттилы была НЕПРОДОЛЖИТЕЛЬНОЙ, КРАТКОЙ по ФОРМЕ…

Еще более вероятен перевод “formabrevis”, как КРАТКО ГОВОРЯ или ВКРАТЦЕ – и тогда эта фраза предваряет описание внешности Аттилы, на самом деле очень краткое…

На всех языках текст соответствует русскому переводу: “с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами”. В средневековом французском тексте про глаза вообще не упоминается…

Интересен современный французский вариант: “с высоко поднятой головой” – это согласуется с описанием поведения Аттилы в предыдущем абзаце: “Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество...”

Да, возможно “с редкой бородой, тронутый сединою”… Только осталось понять, какой смысл вкладывается в словосочетание “с редкой бородой”? С “не очень густой бородой”?

Ведь возможен и другой вариант перевода: “с РЕДКОСТНОЙ по густоте, роскошной бородой”…

Поскольку латинское слово “rarus” имеет несколько вариантов перевода:

1) редкий, негустой (silva T); разрежённый, рассыпной (agmen QC; ordo L); редкий, неплотный, из неплотной ткани, лёгкий (tunica O); нечастый, с широкими петлями (cribrum O; rete H, V); рыхлый, пористый (terra V, Col); разбросанный, не сплошной, одиночный (arbores Nep; voces V): rara manus Q рука с широко раздвинутыми пальцами;

2) редко попадающийся, редкий (litterae C; portus Cs): r. egressu T редко выходящий из дому; rarum habere locum PS редко случаться, нечасто бывать;

3) редкостный (avis H); необыкновенный, незаурядный (facies O); замечательный (vestis Ctl)...

А “canisaspersus” кроме переносного “посеребренная сединой” или дословного “обрызганная собакой” можно перевести вполне дословно, исходя из того, что "canis, is m, f" имеет не одно значение, в частности:

1) собака, пёс: c. femina Vr сука; c. venaticus Pl, …;

2) бран. бесстыдник, неряха Pt, Ter, H, Pt etc., подхалим C или злюка Pl;...

А "aspersus, us m [aspergo]" на самом деле не брызгать, а “добавление, прибавка (в небольшом количестве)” (calidae aquae, picis PM)...

И оно происходит от «a–spergo, spersi, spersum», имеющего НЕСКОЛЬКО значений:

1) обрызгивать, окроплять, опрыскивать (alicui rei aliquid и aliquid aliqua re): a. aquam Pl брызгать водой; a. vestimenta aqua Sen обрызгать одежду водой; a. aram sanguine C обагрить жертвенник кровью;

2) засыпать, посыпать: a. panem sale Macr посолить хлеб || рассеивать, разбрасывать (stercus ut semen in agro Vr); усеивать (mons parvis urbibus aspersus Mela);

3) пачкать, пятнать, чернить (aliquem lingua rhH)

И тогда в итоге может быть:

1) борода цвета собачьей мочи

2) борода некрасиво окрашенная в какой-либо цвет

3) борода неряшливо (бесстыдно) испачканная чем-либо — например остатками пищи...

4) борода, слегка посеребренная годами...

Судя по текстам на английском, французском, немецком языках, Аттила имел “плоский нос”, в средневековой французской версии у него был “плоский и короткий нос”. В русском издании Аттила был “с приплюснутым носом”…

Однако в латинском оригинале ничего подобного нет! Загадочное “semo” подобным образом можно только с очень большой долей фантазии!

Гораздо логичнее перевести как “искривленный” или “смещенный набок” нос! От “semus”, в том смысле, что форма носа Аттилы в данном контексте скорее приобретенная, чем врожденная, как в частности поступают немецкие авторы (http://museum.speyer.de/dyndata/Handreichung_Attila_und_die_Hunnen.pdf), переводя данное слово как “verstümmelt” – “изуродованный”…  Допустим, ранее сломанный, и потом неправильно сросшийся…

Или, может быть, имеется в виду “семитский нос”…

Тут, вроде бы, все понятно и очевидно: “с отвратительным цветом (кожи), он являл все признаки своего происхождения”… Но!

Латинское “tetercolore”, который скорее “темный цвет” или “неприятный цвет”, можно, конечно, перевести и как “отвратительный цвет”… Непонятно только, откуда в переводе взялась КОЖА? Или, тем более, “смуглый цвет лица”.

Ведь собственно про кожу или лицо в латинском оригинале ничего нет. А “tetercolore” с равным успехом может относится к цвету бороды, волос или вообще, к цвету носа…

Интересно также, что если ИСПРАВИТЬ латинский оригинал, заменив “origenis” на“originis”, и переводить “tetercolore, originissuaesignarestituens” то в переводе действительно получится “темный цвет, давая признаки своего происхождения”… Правда не понятно, какие такие ПРИЗНАКИ, знаки или доказательства? И какого такого происхождения?

А если переводить отдельно: “tetercolore” и “originissuaesignarestituens”, то получится совсем другой смысл: “темный цвет” и “восстановить свой оригинальный цвет”! И никаких “признаков”, “доказательств происхождения”, или “особенностей своей расы”, как во французском тексте!

А если еще и вернуться к “rarusbarba” и “canisaspersus”… То текст можно перевести как: Аттила имел “редкостную бороду, неряшливо окрашенную в неприятный цвет в попытке восстановить её оригинальный цвет”…

Дальше, начиная с новой страницы все опять переводят практически одинаково: “Хотя он по самой природе своей всегда отличался самонадеянностью”…

Однако, любопытно, что если разделить данную фразу латинского оригинала на две части:

“quiquamvishuiusessetnaturae” и “utsempermagnaconfideret” и перевести их по отдельности…

То первая часть фразы переводится как “хотя это было бы естественно”, и тогда если ее присоединить к тексту на предыдущей странице, то он туда прекрасно впишется: Аттила имел “редкостную бороду, неряшливо окрашенную в неприятный цвет в попытке восстановить её оригинальный цвет, хотя это было бы естественно ”!

Интересно, что вторая часть фразы тогда переводится как “всегда имел большую уверенность в себе”… Т.е. смысл дальнейшего текста совершенно не изменится!

Так что принятый перевод во многом основывается на изначально предполагаемой монголоидности Аттилы и никак не может сам по себе служить ее доказательством, ибо как раз те участки перевода, по которым делается такой вывод, являются наиболее спорными (мы не настаиваем на своей версии перевода как на единственно правильной – но подчеркиваем, что существующий общепринятый перевод не является наиболее точным и тоже достаточно спорный. Однако именно на спорных моментах и построено доказательство азиатского происхождения гуннов).

Но наиболее убийственным оказывается совпадение описание Иорданом Аттилы – с описанием Святослава у Льва Диакона[20]:

Греческий вариант: δασεις τας οφρυς, γλαυκους εχων τους οφθαλμους, την ρινα σιμος, εψιλωμενος τον πωγωνα

Латинский вариант: “superciliis spissis, oculis caesiis, naso simo, barba rara”

Напомним, что это Лев Диакон описывает Святослава.

Те же naso simo и barba rara, что и у Иордана в описании Аттилы, но на этот раз это переводят как курносый нос и густые усы. Да, понятно, что это описание Лев Диакон скорее всего сделал в подражание Иордану (или вовсе списал из него) – но с чего бы он стал подражать описанию человека, происходящего из совершенно другого народа?

Интересно также и другое место из Иордана, где он говорит о гуннах вообще (оттуда же)

«terribilitate fugabant, eo quod erat eis species pavenda nigridinis et velud quaedam,si dici fas est, informis offa, non facies, habensque magis puncta quam lumina»

Переводят это как:

«их (гуннов)образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз.»

Но informis offa – это бесформенная глыба, а не безобразный комок! Ср. с описанием Аммиана Марцеллина – «их можно принять за двуногих зверей, или уподобить тем грубо отесанным наподобие человека чурбанам, которые ставятся на краях мостов» (см. выше)

Про «скорее точки, чем глаза», действительно, есть (маленькие глазки), но про комок – ничего. Но маленькие глаза – не признак монголоидности! Кроме того, данный эпитет – маленькие глаза – может трактоваться и как «глубоко посаженные глаза», откуда и «дырки вместо глаз» при переводе.

Так скорее всего, это результат именно прочтения описания Аммиана Марцеллина, а не какие-то собственные наблюдения, а потому Иордан независимым свидетелем считаться не может – слишком много у него пересечений с Аммианом Марцеллином и с Приском.

Однако при этом  именно на наиболее спорных вариантах перевода – «отвратительный цвет» (почему-то считается, что кожи), «приплюснутый нос» (который совсем не приплюснутый), «низкорослый» (хотя скорее «кроткого вида») – и строится представление о гуннах как о монголоидах! При этом, заметим, что даже восточные гунны – вовсе не монголоиды в подавляющем большинстве своем, что подтверждается и археологическими данными: ПЕРВЫЕ монголоидные признаки появляются у останков дальневосточных кочевников начиная с IV-V века нашей эры, причем первоначально в захоронениях правящей верхушки, а рядовые кочевники еще долго после этого продолжали оставаться совершенно европеоидными…

Точно так же там, где написано «неоформленная глыба» — читают «бесформенный комок», и опять на этом основании делают вывод о монголоидности гуннов вообще.

Итак, ни Аммиан Марцеллин, ни Иордан ни в оригинале, ни в переводе ничего не сообщают о монголоидности гуннов, только об их дикости и варварстве (дикость, увы, свойственна народам любого происхождения).

Теперь обратимся к наиболее авторитетному источнику про гуннов вообще и Аттиле в частности, единственному автору, который видел его лично и при этом оставил свои записи – Приску Панийскому[7]. Это наиболее ценный свидетель тех времен. На него ссылается Иордан, и нет оснований считать эти сочинения позднейшей подделкой, однако сведения, сообщаемые им, в самом деле удивительны и полностью не ложатся в концепцию об азиатском происхождении гуннов.

Его сочинения сохранились не полностью, и можно, конечно, предполагать, что где-то там, в несохранившихся отрывках, он подробно описывает круглолицых и узкоглазых черноволосых низкорослых гуннов.

Но вот что он пишет на самом деле во всех тех случаях, когда он с гуннами встречается.

«Переправившись через какие-то реки, мы приехали в огромное селение, в котором, как говорили, находились хоромы Аттилы, более видные, чем во всех других местах, построенные из бревен и хорошо выстроганных досок и окруженные деревянной оградой, опоясывавшей их не в видах безопасности, а для красоты. За царскими хоромами выдавались хоромы Онегесия, также окруженные деревянной оградой; но она не была украшена башнями подобно тому, как у Аттилы. Неподалеку от ограды была баня, которую устроил Онегесий, пользовавшийся у скифов большим значением после Аттилы. Камни для нее он перевозил из земли деонов, так как у варваров, населяющих эту область, нет ни камня, ни дерева, и они употребляют привозной материал. Строитель бани, привезенный из Сирмия  пленник, ожидавший освобождения за свое искусство, неожиданно подал в беду, более тяжкую, чем рабство у скифов: Онегесий сделал его банщиком, и он служил во время мытья ему самому и его домашним. При въезде в эту деревню Аттилу встретили девицы, шедшие рядами под тонкими белыми и очень длинными покрывалами; под каждым покрывалом, поддерживаемым руками шедших с обеих сторон женщин, находилось по семи и более девиц, певших скифские песни; таких рядов женщин под покрывалами было очень много. Когда Аттила приблизился к дому Онегесия, мимо которого пролегала дорога к дворцу, навстречу ему вышла жена Онегесия с толпой слуг, из коих одни несли кушанья, другие — вино (это величайшая почесть у скифов), приветствовала его и просила отведать благожелательно принесенного ею угощения. Желая доставить удовольствие жене своего любимца, Аттила поел, сидя на коне, причем следовавшие за ним варвары приподняли блюдо (оно было серебряное). Пригубив также и поднесенную ему чашу, он отправился во дворец, отличавшийся высотой от других строений и лежавший на возвышенном месте».

Более всего описание напоминает встречу древнерусского князя или боярина, возвращающегося в родное имение. Обратим внимание и на то, что живут гунны в деревянных хоромах, и моются в банях (каменных, сделанных по образцу римских), причем баня – второе по значению здание в деревне. Как это не походит на описание диких и грязных гуннов у Аммиана Марцеллина!

Хотя на самом деле, ничего удивительного – Аммиан Марцеллин видел гуннов только через «амбразуру прицела», с другой стороны поля – ибо гунны или те, кого он к ним причисляет, входили в число врагов  римлян,  сперва персов, потом готов (по описанию Аммиана Марцеллина, гунны активно поддерживали готов при Адрианополе – см. [12]), и потому описывает конную дружину или же вовсе наемников; об их реальной жизни дома он мог только догадываться, пользоваться слухами (причем, опять же, от врагов гуннов) или домысливать по аналогии с более известными ему Аланами, на которых, по его мнению, гунны всем походят.

Приск же описывает гуннов в домашней обстановке. А различие между дружиной в походе и народом дома видно и спустя много веков. Сравните, в Лавреньтевской летописи описание Святослава – «Кнѧзю Ст҃ославу възрастъшю. и възмужавшю. нача вои совкуплѧти. многи и храбръı и легъко ходѧ. аки пардусъ. воинъı многи творѧше ходѧ. возъ по собѣ не возѧше. ни котьла ни мѧсъ  варѧ. но потонку изрѣзавъ. конину ли. звѣрину ли. или  говѧдину. на оуглех испекъ ӕдѧху. ни шатра имѧше. но подъкладъ  пославъ. и сѣдло в головахъ». [19] При том что дома славяне – подданные Святослава – жили совершенно другим обычаем.

Кроме того, между двумя свидетельствами более полувека – так что могло произойти и реальное изменение образца поведения. Однако этнический состав и язык так быстро у правящей верхушки вряд ли бы поменялся.

Единственно, в чем мы можем найти пересечение – это в том, что встречаемые гунны тоже ели в седлах, как и у Аммиана Марцеллина.

Приск:

«Желая доставить удовольствие жене своего любимца, Аттила поел, сидя на коне…»

Аммиан Марцеллин:

«День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях».

 А вот что все-таки пишет Приск о внешности гуннов.

«Пока я в ожидании прогуливался перед оградой хором, ко мне подошел какой-то человек, которого я принял за варвара по скифской одежде, но он приветствовал меня по-эллински, сказав «caire», так что я удивился, как это скиф говорит по-эллински. Представляя разноплеменную смесь, скифы, кроме своего варварского языка, легко изучают и унский или готский, а также и авсонский, если у кого из них есть сношения с римлянами, но мало кто из них говорит по-эллински, кроме пленников, уведенных из Фракии и иллирийского побережья. Но этих последних встречные легко узнавали по изорванным одеждам и нечесаным головам, как попавших в худшую участь; а этот был похож на богатого скифа, так как был хорошо одет и острижен в кружок. Ответив на его приветствие, я спросил, кто он, откуда пришел в варварскую землю и почему принял скифский образ жизни. Он ответил вопросом, зачем я пожелал это узнать. Я сказал, что причиной моего любопытства был его эллинский язык. Тогда он с улыбкой сказал, что он родом грек, но по торговым делам приехал в Виминаций, мезийский город на реке Истре, прожил в нем очень долгое время и женился на очень богатой женщине, но лишился своего состояния при завоевании города варварами и благодаря своему прежнему богатству был выбран самим Онегесием при дележе добычи»

Итак, Приск принял эллина за варвара по скифской одежде, и только язык позволил ему заподозрить, что что-то не так. Эллинские пленники легко узнавались по изорванным одеждам и нечесаным головам,  но никак не по особенностям внешности!  Может быть, конечно, Приск совершенно не разбирался в лицах и особенностях внешнего вида людей – но так или иначе, он никаким образом не показывает, что гунны чем-то отличаются от скифов или даже эллинов (среди которых уже тоже было много по происхождению варваров, принятых Римом на службу!).

Аттилу Приск видел четырежды, и вот что он говорит о его внешности:

«Стоя среди всей толпы, — так как я был уже известен стражам Аттилы и окружавшим его варварам, и потому никто мне не препятствовал, — я увидел шедшую массу народа, причем на этом месте поднялся говор и шум, возвестивший о выходе Аттилы; он появился из дворца, выступая гордо и бросая взоры туда и сюда. Когда он, выйдя с Онегесием, стал перед дворцом, к нему стали подходить многие, имевшие тяжбы между собой, и получали его решение. Затем он возвратился во дворец и стал принимать прибывших к нему варварских послов» (ср. с описанием Иордана)

«В назначенное время мы явились на обед вместе с послами от западных римлян и остановились на пороге против Аттилы. Виночерпии подали нам по туземному обычаю кубок, чтобы и мы помолились, прежде чем садиться. Сделав это и отведав из кубка, мы подошли к креслам, на которых следовало сидеть за обедом. У стен комнаты с обеих сторон стояли стулья. Посредине сидел на ложе Аттила, а сзади стояло другое ложе, за которым несколько ступеней вело к его постели, закрытой простынями и пестрыми занавесями для украшения, как это делают эллины и римляне для новобрачных. Первым рядом пирующих считались  сидевшие направо от Аттилы, а вторым — налево, в котором сидели и мы, причем выше нас сидел знатный скиф Берих. Онегесий сидел на стуле — вправо от царского ложа. Против Онегесия сидели на стульях два сына Аттилы, а старший сидел на его ложе, но не близко к отцу, а на краю, смотря в землю из уважения к отцу. Когда все было приведено в порядок, пришел виночерпий и подал Аттиле кубок вина. Приняв его, он приветствовал первого по порядку; удостоенный чести привета встал с места; садиться следовало лишь после того как, пригубив кубок или выпив, Аттила отдавал его виночерпию. Севшему оказывали таким же образом честь все присутствующие, беря кубки и после приветствия отпивая из них.  У каждого был один виночерпий, который должен был входить по порядку после выхода виночерпия Аттилы. После того как удостоился почести второй гость и следующие, Аттила почтил и нас таким же приветом по порядку мест. После того как все были удостоены этого приветствия виночерпии вышли, и были поставлены столы после стола Аттилы для каждых трех или четырех гостей или даже большего числа; таким образом каждый имел возможность брать себе положенные на блюда кушания,  не выходя из ряда седалищ. Первым вошел слуга Аттилы с блюдом, наполненным мясом, а за ним  служившие гостям поставили на столы хлеб и закуски. Для прочих варваров и для нас были приготовлены роскошные кушанья, сервированные на круглых серебряных блюдах, а Аттиле не подавалось ничего кроме мяса на деревянной тарелке. И во всем прочем он выказывал умеренность: так, например, гостям подавались чаши золотые и серебряные, а его кубок был деревянный. Одежда его также была скромна и ничем не отличалась от других, кроме чистоты; ни висевший у него сбоку меч, ни перевязи варварской обуви, ни узда его коня не были украшены, как у других скифов, золотом, каменьями или чем-либо другим ценным».

Тут интересно все, в том числе, и отсутствие каких – либо указаний на различия во внешности между гуннами (а среди подданных Аттилы были явно и чистые гунны), и главное – удивительное сходство обрядов гуннов с известными  по более поздним известиям обрядами славян, и указание на скромность и умеренность Аттилы…

В целом, если бы история Приска широко была бы известна раньше, то даже версии об иноземном (восточном) происхождении гуннов вряд ли могла бы возникнуть.

В конце позволим себе некоторые предположения и версии.

Окончание тут:

mreen.org/NikolayBurlankov/slavyane-i-gunny-chast-4.html